Чудовища из Норвуда [litres] - Кира Измайлова

– Ты не ела ничего, я видел, – сказал вдруг Грегори.

– Ну и что?

– Я захватил кусок хлеба, – усмехнулся он и отломил мне половину. – Держи. Ну или птицам брось, если не голодна…

Я молча съела все до крошки и спросила, сглотнув:

– Может, вернемся домой?

– Конечно. Я помню, ты не любишь мокрую траву, – ответил Грегори. – Там нынче не до нас, конечно, но спать сегодня вне дома не стоит. Хотя можно и не спать.

– Верно, сегодня же самая короткая ночь в году, – припомнила я, немного помолчала, а потом спросила: – Зачем вы прячете лепестки? Я же все равно узнаю!

– Может быть, я прячу их от самого себя, – негромко сказал он и поцеловал меня в висок. – Время вдруг побежало с немыслимой скоростью… Я ничего, ничего дурного ведь не сделал, а роза осыпается сильнее с каждым днем! Или… это из-за того, как я поступил с тобой?

– О чем вы, сударь? – недоуменно спросила я и поймала его за руку, когда он попытался отпрянуть. – Хотя… вы правы, но только отчасти. Это ведь я вас… принудила, если на то пошло, и дурным поступком то, к примеру, что вы вытворяли вчера, у меня язык не повернется назвать! Просто фее нужны вы, ваша жизнь, то, чем вы владеете… И вдруг простая смертная посмела вмешаться в ее планы!

– Это опасно…

– Я ничего ей не должна, – процедила я сквозь зубы. – И взять с меня нечего, не то что с вас! И за вашу жизнь, Грегори Норвуд, я еще поборюсь, потому что она нужна мне, а не какой-то там… фее. И прекратите вздыхать над этой вашей чахлой розой, лучше обнимите меня! И живите, живите назло всем… Я требую, чтобы вы жили, и клянусь, что себя не пожалею ради этого, а свидетелями мне пусть будут текучая вода и сырая земля со всеми их детьми!

– Что ты такое говоришь? – спросил он после паузы, а я на мгновение зажмурилась, потому что лунные блики на воде сверкнули особенно ярко. Неловко пошевелившись, я нечаянно расцарапала руку о ветку, и капля крови упала на травинку, а с нее скатилась в воду.

– Взбрело что-то в голову, – ответила я, сама не понимая, откуда взяла такие слова, а потом вдруг вспомнила, что сегодня за ночь, и увидела: со всех сторон на нас смотрели духи леса.

Роились кругом крохотные искры – духи трав и цветов, полоскала в озерной воде длинные косы молодая ива, перешептывались тонкие березки и сплетничали осины, скрипели о чем-то деревья постарше, шушукались камыши… Ну а в водяной лилии, над которой лебеди изогнули шеи, будто на старинной гравюре, я рассмотрела поразительной красоты крохотное создание. Все верно, ведь именно сегодня духов и можно видеть как нельзя лучше!

– Сорвать ее для тебя? – спросил Грегори, проследив направление моего взгляда.

– Не вздумайте! – испугалась я. – На суше она завянет в тот же миг… Давайте просто полюбуемся ею. Когда еще увидишь такое чудо?

– Как скажешь, – ответил он, не сводя с меня глаз, потом улыбнулся и, сорвав веточку зверобоя, воткнул мне ее в волосы, а потом, улегся на траву и попросил: – Главное, не дай мне уснуть…

– Ни за что, – ответила я, глядя на него.

В лунном свете лицо его утратило обычную надменность, сделалось спокойным и совсем молодым, а еще Грегори едва заметно улыбался, а когда посмотрел на меня, в его глазах отразились звезды.

– Мне от твоего взгляда щекотно, – сказал он, убрав с высокого лба черную прядь. – И захочешь, не уснешь!

– Щекотно вам потому, что в вашей гриве трава запуталась, – ответила я, отодвинув травинку. – Может, все же пойдем домой? У меня глаза слипаются, сама боюсь задремать.

– Да, идем, – кивнул Грегори и одним слитным движением поднялся на ноги, потянулся, как кошка, встряхнулся и подал мне руку. – Смотри под ноги.

– Тут нужно порхать, как бабочка, чтобы никого не задеть, – удрученно ответила я, глядя на роящиеся вокруг искры. – Жаль будет невзначай растоптать кого-нибудь…

– Мы каждый день их топчем, – напомнил Грегори, – и… Гляди-ка!

Я удивленно вздохнула: искорки вдруг расступились, обнаружив узкую тропинку, и по ней мы и двинулись к дому.

В одном из оврагов я оскользнулась на мокрой траве и съехала по склону, а пока Грегори ругательски ругал мою неуклюжесть и свою невнимательность, увидела вдруг под корягой удивительный цветок. Я не видела возле него духов, но сам он светился в ночи как диковинная свеча, и я невольно протянула к нему руку.

– Можно? – шепотом спросила я невесть кого, и старое дерево надо мной ответило мне согласным вздохом, а кружащиеся вокруг искорки завились громадной спиралью, когда я сорвала цветок. Едва успела – Грегори закинул меня на плечо, проворчав, что так всяко будет быстрее! – Спасибо…

– Это ты кому?

– Лесным духам, – ответила я, украдкой глядя на небольшой цветок, сияющий золотом, который целиком скрывался в моей ладони. – Они помогли, не то я могла бы свернуть шею в этом овраге.

– Я недоглядел, – неожиданно сказал он и добавил, оглядевшись: – Благодарю, лесные духи, за мою…

Он умолк, не назвав имени, и правильно сделал. Мало ли, кто еще мог оказаться поблизости!

Лето шло своим чередом: грозы уже отгремели, поспела земляника, малина, а кое-где в парке обнаружились колючие кусты крыжовника и смородина, на удивление крупная и душистая. Из лесу слуги корзинами носили спелую ежевику и ходили с синими губами, потому как удержаться и не есть ягоды прямо с куста не могли. В корзины, поди, попадала одна ягода, а в рот – три!

Впрочем, и вишню уже можно было собирать. В этом году она удалась, сказала Роуз, помешивая душистое варенье, совсем как прежде, а то измельчала, в рот не возьмешь, до чего кислая, да и мякоти совсем не стало – кожица да косточка. А тут, видно, в ответ на заботу деревья отблагодарили урожаем! Да и дождей, и солнца было достаточно, чтобы ягода налилась как следует и хорошо вызрела…

Все было бы хорошо – даже роза прекратила ронять лепестки, и Грегори повеселел, – да только из дома вот пришли дурные вести. Я, когда прочла письмо, глазам своим не поверила: Манфред писал, что Летти пропала из обители! Я могла допустить, что своенравная девчонка сбежала, не желая идти замуж – жениха ей Манфред нашел, и свадьбу назначили на осень, – но как? Дверь, писал брат, была закрыта изнутри на задвижку, окно тоже закрыто, да и помнила я эти окошки, больше похожие на бойницы – даже небольшого росточка стройная Летти вряд ли бы протиснулась сквозь такое! Впрочем, при желании и смогла бы, но не прыгала же наземь? Спальни богатых воспитанниц не на первом этаже, потолки в обители высокие, до земли неблизко… Спустилась по веревке? Так не было никакой веревки, и цветы под окном (клумбы, взращенные стараниями воспитанниц, славились на всю округу) оказались не примяты. Перескочила на дерево и спустилась по нему? Так не белка же она, право слово! Да и из деревьев, писал Манфред, там поблизости лишь куст сирени, который мог бы смягчить падение, но ветви на нем целехоньки, а Летти, если бы прыгала в него, непременно пересчитала бы все сучки… Оставалось только предположить, что племянница превратилась в утренний туман и просочилась наружу сквозь щель в окошке или замочную скважину! Собаки след не взяли, хоть Манфред заплатил за лучших нюхачей в округе… Летти не видел никто, а она девушка красивая, да и платье воспитанницы должно было привлечь внимание.